Ошибка Александра Пушкина

Предки Пушкина служили Александру Невскому

Нельзя не заметить, что в эту пору (речь идет об осени 1830 года) его (Александра Сергеевича Пушкина)  волнует одна странная тема. В момент мощного всплеска творческой энергии он занят мыслями не о художественных фантазиях, а о своей биографии, или, если точнее сказать, о своих семейных, родовых корнях.

Он одержим воспоминаниями о давно отошедшем времени и то и дело возвращается к нему.

Но для Пушкина где жизнь, там и поэзия. И раздумья о собственной истории перекочевывают у него в стихи и в прозу. Он совершенно прав, когда пишет в Болдине в стихотворении «Моя родословная»:

Водились Пушкины с царями,

Из них был славен не один…

Здесь нет ни малейшего преувеличения. Все так и было.

Не случайно же Пушкиных вспоминал Карамзин в «Истории государства Российского». Но когда в той же строфе, открывая ее, он с гордостью говорит о родоначальнике генеалогического древа Пушкиных: Мой предок Рача мышцей бранной Святому Невскому служил... — то это не более чем историческая, притом очень грубая, ошибка.

Рача (или Ратша) не мог служить Александру Невскому по той простой причине, что князя еще не было и в колыбели.

Рача — это представитель XII века, а святой князь Александр (Невский) — XIII века.

Поэт этого не знал.

Ошибка Александра Пушкина заключалась в том, что он пользовался семейными преданиями, в которых его далекий предок значился дружинником князя.

Но Пушкин обладал замечательной способностью ошибаться не ошибаясь.

Что это было: инстинкт ли гения, или способность связывать разные события, которые фиксировала хорошо тренированная память, и верно истолковать их — кто знает?

Дружинником Александра Ярославича (князя Александра Невского) был все-таки человек из рода Рачи — Гаврила Олексич, прославившийся в Невской битве со шведами в 1240 году.

Сражение произошло 15 июля в месте впадения реки Ижоры в Неву. Тогда-то князь и произнес свои знаменитые слова: «Не в силе Бог, но в правде!» Он с небольшой дружиной сокрушил вражеское, более значительное по численности войско. Сам бился в рядах своих бойцов, как простой воин, и на лице предводителя шведов «оставил след острого копья своего» (то есть в поединке ранил его), как свидетельствовал хроникер событий.

Дружинники же его были под стать князю. В «Повести о житии и о храбрости благоверного и великого князя Александра» сохранились яркие портреты некоторых из них. Первым, на кого указал сам князь, был Гаврила Олексич, предок Пушкина! Это и в самом деле был удалец из удальцов. Он один напал на шнек (парусно-гребное судно) и, увидев раненого королевича, которого под руки вводили на палубу, бросился за ним. Отчаянно рубясь с охраной, Гаврила Олексич въехал до самого корабля по сходням, был сброшен в воду вместе с конем, но Божиим промыслом выплыл из воды невредим и снова ринулся в сечу и бился с самим воеводой посреди вражеского войска.

Гаврила Олексич погиб на следующий же год, совсем молодым. Рача приходился ему прапрадедом, т. е. прошло 100 лет. Ошибка во времени, как видите, значительная. За плечами Пушкина было не 600-летнее дворянство, о чем он говорил с великой гордостью, а 700-летнее!

Пушкин: Мое дворянство старее

Но в душе у Пушкина все-таки были какие-то сомнения, и в письме к Кондратию Рылееву в августе 1825 года он роняет характерную фразу: «Ты сердишься за то, что я чванюсь 600-летним дворянством, — и добавляет: — (NB, мое дворянство старее)». Он не случайно здесь ставит знак особого внимания NB (лат. — «хорошо заметь»). У Пушкина было что сказать Рылееву, но он этого уже никогда не скажет.

В конце ноября 1825 года Рылеев ответит ему, пропустив NB и никак не откликнувшись на замечание Пушкина. Письмо отправится в далекое Ми-хайловское, а автор efo уже 14 декабря будет арестован в Петербурге. Зверская расправа с Рылеевым — он был повешен вместе с четырьмя другими руководителями восстания — стала страшным ударом для Пушкина. В рукописях у него не раз появляется зловещий рисунок: виселица, и на ней пятеро повешенных, среди них Рылеев. Он и себя мог видеть на виселице. Ведь сказал же он царю после того, как тот вернул его из ссылки, что был бы среди восставших, окажись он тогда в Петербурге.

Чем закончился бы спор двух друзей-поэтов (Пушкин называл Рылеева в письмах к нему «Мой по эт»), нам не дано знать. Возможно, Пушкин высказал бы какие-то драгоценные мысли о себе самом. Но их спору не суждено было завершиться. Спустя четыре года, уже в Болдине, он повторит в рукописных набросках свою мысль о 600-летнем дворянстве. Но Пушкин так и не пояснил при этом свою мысль, о которой писал Рылееву, выделив ее как чрезвычайно важную: «NB, мое дворянство старее». Он или забыл о ней, или не счел необходимым уточнять, и в Болдине просто вернулся к прежнему ошибочному определению древности своего рода — 600-летнее дворянство. Что он хотел сказать Рылееву, так и осталось тайной.

Дуэль Пушкина начиналась в Большом Болдино

В раздумьях Пушкина в долгие осенние месяцы болдинского заточения о подлинном и мнимом аристократизме была заключена еще одна горькая для него истина. Он, с его древним происхождением, был разорен. Торжествовало и правило бал «новое» дворянство, успешные люди без роду и племени. Один ваксил царю сапоги и стал графом, как Кутайсов, когда-то камердинер Павла I. Другой торговал пирогами вразнос на московских улицах — будущий князь Меншиков, которого возвысил Петр I, дав ему громкий титул и несметное богатство. Пушкину отец оставил в наследство лишь долги и заложенную и перезаложенную маленькую деревеньку с многозначительным именем Кистеневка.

Поэт решил наконец сделать важный шаг в своей судьбе — жениться. С прежней вольной и беззаботной жизнью кончено. Но что он оставит своим детям, кроме доброго имени? Он уже сейчас попал в западню, о которой коротко и выразительно скажет, формулируя грустный закон жизни: «Дед богат, сын беден, а внуки идут по миру». Поэтому аристократизм для него — не просто чувство внутренней свободы, но и честь, чистота имени. И он будет отстаивать ее всеми силами души, даже ценой собственной гибели.

Зимняя бесовская круговерть, которая закончится для него роковым выстрелом в январе 1837 года, уже началась в 1830-м, когда он то и дело вспоминает о своей невесте, красавице Наталье Гончаровой. Он тогда уже, в Болдине, пошел под дуло дуэльного пистолета и невольно предсказал свою судьбу в гениальных «Бесах» — первом стихотворении, написанном им на нижегородской земле.

Родословная Александра Сергеевича Пушкина

1 Ратша

2 Якун Ратшич, 1206 г — новгородский посадник

3 Алекса Яккунович, 1213 — 1216 гг. — новгородский боярин

4 Гаврила Олексич — боярин при Александре Невском

…….

18 Лев Александрович Пушкин, 17.02.1723 г. — 25.10.1790 г. — подполковник в отставке

19 Сергей Львович Пушкин, 23.05.1770 г. — 29.07.1848 г. — статский советник

20 — Александр Сергеевич Пушкин, 06.06.1799 г. — 10.02.1837 г.

Источник: Нижегородский рабочий № 73 от 29.04.09

И еще один источник подтверждает сказанное:

Александр Невский считался покровителем рода Пушкиных.

В Болдинскую осень 1830 года поэт вспоминал о нем в одном из рукописных набросков, полаая, что предок его Рача (или Ратша), положивший основание генеалогическому древу Пушкиных, был дружинником князя Он ошибся тогда на целое столетие (Рача — XII век, великий князь Александр Невский — уже век ХIII, но не сделал ошибки в существенном: его предок Гаврила Олексич был действительно сподвижником князя. И так отличился в Невском сражении, что сразу же после него князь назвал его первым из своих удальцов-витязей.

Источник: Нижегородский рабочий, № 147 от 09.09.09