Site icon Сергач: что надо!

Петр Мамонов в Нижнем Новгороде

Петр Мамонов в Нижнем НовгородеБородатый дяденька в лыжной шапке и солнцезащитных очках поставил на столик бутылку с минеральной водой. И зал взорвался аплодисментами. Потом бородач взял электрогитару и, покряхтывая, опустился на стул. Так может выйти на сцену только один человек — Петр Мамонов. Недавно автор авангардных песен и лидер группы «Звуки Му», выдающийся актер, сыгравший в пронзительном фильме «Остров» главную роль, побывал с концертом в Нижнем Новгороде.

Первым делом Мамонов на сцене театра оперы и балета исполнил свои старые хиты: «Красный черт», «Бутылка водки», «Муха — источник заразы», «На досуге буги»…

58-летний артист разошелся: вскочил, отшвырнул ногой стул, сбросил шапку с очками и пустился в пляс. С его лица крупными каплями падал пот.

— У нас творческий вечер такой, — ухмыльнулся в бороду Петр Николаевич. — Я творческий, а вы — вечер. У нас такая строгая тематика — только про любовь.

Перед песней «Крым» Мамонов сообщил, что «всем почаще надо отдыхать», а перед композицией «Лифтер» двинул лозунг:

— Отдохнул, и давай на работу!

Кстати, именно «Лифтер» был исполнен особенно проникновенно и вызвал овации.

Спасибо, мои дорогие, — растрогался Петр Николаевич. — Я так люблю к вам приезжать, правда…

Когда Витя Цой умер, мы все собрались по песне спеть в его память, — вспомнил вдруг Мамонов.—Тогда я такую песню спел.

Зазвучала композиция «Темный Му». Публика, изрядно до этого развеселившаяся, сидела притихшая.

Вечером надеюсь я только на то,

Что утром меня

Не разбудит никто.

Я темный, темный, темный My,

Я ничего здесь не пойму,

Я ничего здесь не могу.

Правда, под конец песни зал ожил. Слишком уж актуально прозвучали слова:

Кончились денежки, лосьонов и не купишь, Толстые пальцы сложены

в кукиш. У них кукиш большой и знакомый нам всем давно. Они говорят: Петрович, вместо лосьонов нюхай…

После небольшой паузы Петр Николаевич вышел на сцену в цивильном костюме и с бубном в руках. Начался прозаический поток сознания. Время от времени Мамонов делился воспоминаниями:

— Когда мне исполнилось 30 лет, я начал писать. Сначала у меня получалось… Ну, вот типа этого: «Виноградную косточку в землю…» Потом я подумал: что-то не то получается! и стал такие роковые песни писать. И первая у меня была «Я совсем сошел с ума, и все от красного вина»… Ну и еще парочку таких же я сочинил. И спел их Теме Троицкому — это сейчас он важный, а тогда простецкий парень был, выпивали вместе… И вот Троицкий послушал и сказал: «Ну все, Петя, теперь ты главный…»

Потом Мамонов признался, что часто бывает дома один и кропает стихи. Он надел очки, взял кипу бумаг и начал читать свои короткие вирши:

Пальцы трогают корешки книг,

А за окном брезжит, пошевеливает плечами забор.

Подняться тихо на чердак

И положить в коробку

Стихи, и песни, и рассказ,

А в рот засунуть пробку.

При этом артист комкал листочки со стихами и бросал их в зал. Один такой комок угодил в оркестровую яму. Тут же какой-то парень исчез в ней и вынырнул с трофеем. Он развернул листок, но потом скомкал вновь и запустил в Мамонова со словами: «Да тут на принтере распечатано!»

— Вот, не нравится, обратно кидают, — улыбнулся Петр Николаевич.

Когда артист ушел со сцены, зрители увидели на экране отрывки из фильмов с его участием: «Игла», «Нога», «Такси-блюз»… А перед тем как в зале зажегся свет, прозвучал монолог отца Анатолия из «Острова»:

— Вроде за мои грехи удавить меня мало, а меня чуть не святым сделали. А какой я святой? Мира нет в душе.

За кулисами Мамонова окружили поклонники.

— Петр Николаевич, распишитесь, пожалуйста, — попросила девушка.

Расписаться в своем бессилии перед тайною наук?! — грозно усмехнулся Петр Николаевич, однако же автограф в виде незамысловатой закорючки поставил. Пообщался он и с «НР».

Почему старые песни решили петь?

Это старые песни на новый лад. Джеймс Браун всю жизнь пел одно и то же: I feel good, «Я чувствую себя хорошо». Все! Ничего больше не надо. Фигня все это искусство. А ты погляди на хребет Кавказских гор, на солнце… Вот я летел сюда, был закат, а в аэропорту стеклянное здание, и в нем солнце отражается. Все, что мы сделали, солнце почтило своим присутствием! А ты говоришь…

Как вам наш город? Где успели побывать?

Прошелся по улице, зашел в замечательный храм Вознесения. Это ведь точная копия, чуть меньше киевского Софийского собора! Чисто, хорошо, спокойно. А по улице купеческие дома старые… В провинции лучше, конечно. Вообще, как люди, так и город. А люди разные, время тяжелое, деньги голову мутят.

Экономический кризис для вас существует?

В магазин захожу, будильник китайский присмотрел, будет два года работать без перебоя, 70 рублей. Для бани веник — 80 рублей! Вот те и кризис. Кто как, конечно, устраивается, кому чего надо. Кто-то, опять же, говорит: «Что-то сегодня устрицы несвежие! Что такое?!» Это до кризиса, а сейчас перешли на омары.

А это ты че пишешь? В газету какую-то? — спросил вдруг Петр Николаевич.

В газету «Нижегородский рабочий».

С огромным уважением отношусь к трудящемуся люду и причисляю себя сам к рабочим. Потому что я вот работаю здесь, потный весь, кто-то камень кладет, кто-то на катере сейчас рыболовном стоит на Белом море, а там ему и ветер в лицо, и все что хошь… Серега Орлов у меня там товарищ появился, когда мы «Остров» снимали. Режиссер не знает, никто не знает, я говорю: Серень, ну как? А он говорит: вот так, так и так. В десятку. Это, говорит, лишнее, а это давай. Я говорю: все, делаем. Вот тебе и работа. Научишься плитку класть, чтобы не отваливалась, на «Мерседесе» будешь ездить. Но все хотят дурака валять.

Такова человеческая природа.

Ни фига не такова. Это бес чистый, это бесовская природа Человеческая природа — созидать, а созидающая сила будем любить друг друга, своих жен, детей, настолько и будем созидать. Дело трудное, но самое главное. И детишек давайте не будем убивать своих. Миллион в год убиваем, своих. Потому что я, говорит, тогда это… Шубу новую не это… Какой волк убьет свое дитя, чтобы кость лишнюю съесть? Если бы мне кто объяснил раньше, сейчас было бы восемь детей. У меня трое: старшему 35, младшему 25. Уже они работники, уже говорят: пап, на тебе денег. Я говорю: да не, я сам… А было бы восемь. А то вот пенсия, заладили… Вот эти пенсии выкинуть из головы! Детей рожайте, будут пенсии. У меня Колька-плотник рядом живет, их было 11 детей. Двое померли, трое пьют, а шесть работников. Батя еще жив, 82 года. Вот они приезжают, каждый по 5—6 тысяч долларов в год везет. Батя говорит: «Колька, иди сюда!» В сарай его приводит, а там как в криминальном кино, доллары лежат пачками у стенки. Вот те и пенсия.

Петр Николаевич, вы обижаетесь, когда в зале смеются над вами?

Обиделся, снимай крест и клади его на фортепиано. Обижаться — это контрпродуктивно. Владимир Владимирович наш не раз заявлял: контрпродуктивно!

Источник: Нижегородский рабочий № 72 от 28.04.09 г.

Exit mobile version