Шампанское появилось на Руси практически сразу после того, как его изобрел французский монах Периньон — в конце XVII века. И буквально через 40—50 лет благородный напиток распробовали даже в самом глухом уголке России.
Приглашая гостя попить чайку, выставляли на стол жбан с мелко наколотым льдом, откуда торчали головки бутылок с шампанским.
На свадьбе в Тамбовской губернии гуляли десять дней и пили шампанское без счета, каждый вечер до утра. Так что когда Гоголю нужно было одним штрихом нарисовать образ пройдохи и бражника Ноздрева, он вложил в уста героя фразу: «Веришь ли, что я один в продолжение обеда выпил семнадцать бутылок шампанского?»
Александра Дюма угостили шампанским в кибитке
Когда в 1858 году Александр Дюма путешествовал через калмыцкие степи, хозяева одной кибитки гостеприимно предложили ему единственную постель, а узнав, что визитер — француз, «друг степей» вытащил… бутылку шампанского, вылил ее целиком в серебряный кубок и предложил писателю.
Изрядную роль в распространении «благородного» пьянства сыграли цыганские хоры, мода на которые пошла по Руси с 1830-х. Символами знаменитого русского загула стал мо-сковский ресторан «Яр», жгучие карменситы с гитарами и бутылка шампанского, к которой по очереди прикладывалась вся честная компания.
Однажды нерадивые сотрудники журнала «Свисток» утеряли финал рукописи драматурга Льва Мея. Тот усмехнулся и потребовал за восстановление текста лучшего шампанского и по-больше устриц. Переписать концовку ему не составило труда—у драматурга имелись черновики.
Наблюдалась и такая тенденция: «серьезные» приемы и свадьбы в уважаемых семействах примерно с 1830 года стали делать на западный лад — типа фуршета. Когда женился племянник Антона Дельвига, на свадебное угощение он приобрел ящик шампанского. В назначенный день к выпивке прикупили немного свежих ягод—тем пиршество и ограничи-лось.
Когда в 1832 году венчалась родственница Герцена Т. П. Пассек, на свадебный вечер были за-куплены ящик шампанского, корзина бокалов и конфеты.
В 1840-е годы женился граф М. В. Толстой, человек небедный. Но в его кругу к свадьбе полагались лишь шампанское, шоколад и десерт.
Как непьющего профессора раскрутили на шампанское
Впрочем, не все приветствовали моду пить шампанское по поводу и без. Однажды в середине 1840-х московская интеллигенция собралась в доме историка Грановского обсудить новости науки и литературы. Шампанского не было.
Не выдержав такого моветона, переводчик Шекспира Кетчер втихую от хозяина сделал среди гостей складчину и выставил перед неприятно удивленным профессором батарею бутылок. На другое же утро Грановский отдал Кетчеру последние свои финансы, велел раздать их вчерашним гостям и неудовлетворенно добавил, что «находит вообще странным вкоренившийся обычай, как только все соберутся вместе, непременно пить без меры шампанское».
Интерес к теме шампанского заметно снизился в 1850-х годах. Так, если в драмах Островского прожигатели жизни еще упиваются ящиками шампанского, то у Леонида Андреева и Чехова над шампанским больше подтрунивают, выбирая коньяк.
В начале 1880-х годов москвич Панин построил завод по производству искусственного шампанского. Между собою рестораторы именовали панинский продукт «морсом», чтобы от-личить его от французского шампанского.
Первый же опыт подделки, о котором стало известно историкам, предпринял в 1825 году некий Лев Кириков, додумавшийся изготавливать удешевленное искусственное шампанское из смеси сахарного сиропа с добавкой дешевой немецкой шипучки (мозельвейна). Царь, прове-дав про это, категорически запретил заниматься ему или кому-либо еще чем-либо подобным — якобы по соображениям общественного здравия.
Где искать истину? В вине?
В 1896 году удалась наконец-то попытка наладить производство в Крыму своего собственного шампанского. Богатый как Крез князь Лев Голицын сразу же поставил дело на широкую ногу. В 1892 году князь засадил большой участок близ Ливадии шампанскими сортами винограда; к 1896 году кавказское Абрау-Дюрсо дало первое вино, которое пришлось перевезти в Судак, чтобы специально приглашенный для этого француз Тьебо его шампа-низировал. Сорт было решено назвать «Коронационное сухое личного розлива».
Первая же партия в 25 000 бутылок имела колоссальный успех, значительно превосходя крымские достижения князя в имении «Новый свет» (самый удачный розлив в 60000 бутылок имел место в 1899 году).
Голицынское шампанское —1899 было удостсено высшей награды во Франции — почетного Гран-при. Понимая, что профессиональное виноделие невозможно без хороших подвалов, за несколько десятилетий князь в «Новом свете» соорудил несколько километров тоннелей — целый город с дегустационными залами и обширной энотекой — коллекцией образцов марочных вин. Голицынское производство в Абрау-Дюрсо из убыточного быстро превратилось в высокорентабельное (в 1914 году — 800 000 бутылок).
Сам Лев Сергеевич скончался в 1915 году. Его производство несколько лет простаивало, пока в 1919 году его не возобновили деникинцы. Впоследствии на базе княжеских плантаций и погребов была воссоздана советская шампанская промышленность.
Вообще, в предреволюционные годы в России была в ходу поговорка: дескать, стоит наша империя на двух львах. Один Лев Толстой — олицетворяет тягу россиянина к истине. Другой — Лев Голицын — олицетворяет тягу искать эту истину в вине.
Рецепт Северянина
Интерес к шампанскому переживает всплеск в эпоху Серебряного века. Для символистов вообще и для Андрея Белого в частности, шампанское — синоним счастья и волшебства. А Игорь Северянин избирает «Ананасы в шампанском» в качестве заглавия одного из своих поэтических сборников.
Перед революцией у питерской молодежи, по воспоминаниям литератора Нины Берберовой, существовал своего рода ритуал — пили шампанское и ели ледяную икру на горячем калаче.
Икрою с шампанским угощала футуриста Давида Бурлюка и муза Маяковского Лиля Брик.
Примерно в то же время в России была опошлена и без того пролетарская традиция хлебать шампанское с квасом — теперь его пили уже с «квасом огуречным», то есть с банальным рассолом. Витте, известный в свое время политик, столкнулся с этим убожеством… на Нижегородской ярмарке, когда у нас встречали Николая II.
Местные деятели оправдывались, что это, дескать, наиновейшая «московская мода».
Наиболее «продвинутые» гурманы тех лет в шампанском варили и рыбу, и мясо, и ветчину, а любимым блюдом великого князя Константина Константиновича были трюфеля (подземные грибы) в шампанском.
Люди с нормальными головами считали эти барские замашки глупым щегольством — ведь при варке из шипучего вина, как известно, улетучиваются газы, после чего оно превращается в обычное виноградное вино.
Как «советское» стало «игристым»
Года до 1935-го советская власть обходилась совершенно безо всякого шампанского—хватало виноградных вин и хлебной водки. Как только, по мнению вождя, «жить стало лучше, жить стало веселее», в Абрау-Дюрсо получили задание научиться смешивать вино с сахарной патокой и изготовить собственное шампанское.
В нашем городе в 1970-е уже имелся свой завод шампанских вин, поэтому… особого разнообразия сортов шампанского в Горьком не наблюдалось: этот продукт в основном уходил «на сторону». В салонах для молодоженов его выписывали на свадьбы в строго ограниченном объеме. Настоящее же французское шампанское в штучном количестве привозилось в страну лишь для наиболее высокопоставленных бонз по дипломатическим каналам.
В олимпийском 1980 году в Горький завезли венгерский шипучий напиток под названием «Олимпия»: черные блестящие этикетки с золотой кремлевской башней и красной звездой. Следующее нашествие импортных (испанских, итальянских) шипучек на наш город имело место в 1993—1998 годах.
На рубеже 1990-х французы, помнится, обращались к нам с иском, требуя убрать слово «шам-панское» с наших этикеток. Нижегородские виноделы переименовали любимый народом напиток в «Советское игристое». После развала СССР оно автоматически стало «Российским игристым», а потом, по неведомым мне причинам, снова «Российским шампанским», каковым и остается доныне.
Источник: Нижегородский рабочий, № 206 от 23.12.09