Вокруг Ященко. Арест Александра [Леонидовича] Ященко

Здесь мы прервем семейную хронику Виктора Баландина и обратимся к письму Марии Александровны Ященко (26.09.2005), в котором она рассказывает о трагической судьбе своего прадеда — Александра Леонидовича-старшего (эти факты стали известны уже после публикации В. Баландина):

«Очень больно арест сына переживали Александр Леонидович и Мария Николаевна. Александр Леонидович всюду говорил, что сын не виновен. Он был арестован в ноябре 1937 года. В конце 2004 года я была в ЦАНО (Центральный архив Нижегородской области) и видела его следственное дело. […] Итак, дело № 15331 по обвинению Ященко Александра Леонидовича. Начато 20 ноября 1937 года. Окончено 23 августа 1958 года. Доносителей не было, было два свидетеля. Я думаю, что если бы они не дали показания, то посадили бы их. Имена их я знаю, они из Сергача. Их допросили 16 и 18 ноября. Ордер на арест А. Л. за № 3963 выдан 20 ноября, арест и обыск произведены 20 или 21 ноября, 17 декабря А. Л. осужден УНКВД (тройкой) Горьковской области к высшей мере наказания. Приговор приведен в исполнение 3 января 1938 года. Содержался в Горьковской тюрьме, расстрелян, скорее всего, у стен Бугровского кладбища, недалеко от тюрьмы. Я видела протоколы допроса Александра Леонидовича. “В предъявленном мне обвинении виновным себя полностью признаю”. И на каждой странице его подпись. А в протоколе написано, что его сын арестован в городе Тифлисе, а уж он-то знал, что в Томске. Что они с ним делали? Били, мучили бессонницей, морили голодом? В основном ему вменялось в вину, что он везде говорил, что его сын арестован несправедливо. Он был осужден по ст. 58, п. 10, ч. 1.

14 июня 1956 года дело было отменено Президиумом Арзамасского областного суда. Его жена Мария Николаевна (умерла в 1942 году в Сергаче) и его внук, мой отец (умер в 2002 году в Нижнем Новгороде), не знали, как закончил жизнь Александр Леонидович.

После его ареста бумеранги еще долго летали по Сергачу, дома у него был музей и колоссальная библиотека. Книги жгли, бесценные книги, его книгами два дня топили городскую баню, а часть спалили в костре, некоторые книги спасли мальчишки, есть дома в Сергаче, где они хранятся».

И снова мы возвращаемся к семейной хронике, собранной В. Баландиным.

«По иронии судьбы, — вспоминает А. Л. Ященко-мл., — соседом деда [в Сергаче] оказался тот же “Иван Петрович”, [который пытался выселить его из имения Марусино]. Долгое время сосед обращался с дедом прямо-таки заискивающе. Но наступил 1937 г. Деда арестовали. На его арест “Иван Петрович” реагировал следующим образом: подошел к нашим дровам, недавно привезенным и еще не убранным, набрал охапку и потащил домой. Его по простоте облаяла наша собака Бишка; дорого же ей потом это обошлось. Когда, много позднее, я спросил у бабушки Марии Николаевны значение слова “мародер”, бабушка сказала: “Помнишь, как “Иван Петрович” брал не принадлежавшие ему дрова? Вот он и был мародером”. Когда деда арестовали, матери предоставили для жизни третью часть дома, который разделили на три квартиры».

«С музеем и библиотекой, — вспоминает дочь В. А. Никифорова, — поступили прямо зверски, как вандалы. Сначала взяли все книги, которые нужны были школе и учреждениям. А ненужными книгами топили городскую баню. А вещи музейные (кстати, окаменелости и т. д.) везде валяются: на полу, на дворе, на улице. Если бы Александр Леонидович это видел? Вот тебе и культура…».

Помнит эти дни и Александр Леонидович-младший: «При реквизиции дома погибло очень много музейных редкостей. Много книг было сожжено в котле городской бани, растащено; исчезли письма М. Горького, В. И. Ленина.

На чердаке дедовского дома находились старинные рыцарские латы, некогда принадлежащие моему отдаленному предку… В 1937 г. эти рыцарские доспехи (панцирь, головной шлем и т. д.) были выброшены работниками органов НКВД и их пособниками в тот овраг, что был возле дома, вместе с массой других вещей. Рыцарский шлем ребятишки, помнится, гоняли палкой по оврагу. Потом все это куда-то исчезло. Очень жаль, что рыцарские латы погибли: ах, как смотрелись бы они в Сергачском музее! Какой хорошей были бы они ему рекламой!..»

«Пока я живу, дедовский дом всегда будет в моей памяти, конечно, таким, каким он был при деде», — пишет Александр Леонидович — мл. Вот одно из светлых воспоминаний детства.

Александр Леонидович Ященко

«Однажды к нам в дом пришла какая-то гостья, которой Метта Федоровна (она была немкой и бонной в доме) и бабушка очень обрадовались. Помню, у этой дамы была какая-то легкая, очень грациозная походка. Сначала Метта Федоровна по просьбе гостьи занималась с ней немецким языком, читали вслух немецкие стихи. Потом пришел дед, который тоже очень обрадовался гостье. По его предложению все перешли в комнату, где был рояль. Дед сел к роялю, а Метта Федоровна и молодая дама пели немецкие народные песни, в частности, о русалке Лорелее. Потом Метта Федоровна села к роялю и заиграла мелодию мазурки. Дед схватил свою садовую шляпу, потом кепку и из них быстро скомбинировал некоторое подобие польской конфедератки (все это делалось весело, с доброжелательным юмором). Затем он предложил молодой даме руку, и они начали танцевать. Я первый раз видел, как дед танцует — а танцевал мой старик великолепно — чего он только не умел. Молодая женщина тоже танцевала очень хорошо, даже замечательно. Как полагается в мазурке, дед встал на одно колено и крутил даму вокруг себя. Ох, как хорошо она танцевала, с какой непередаваемой грацией! Потом дед поднялся и раскланялся с аккомпаниатором. Гостья сказала: “Какой вы молодец, Александр Леонидович! Танцуете замечательно, впору молодому!” “На том стоим”, — шутливо ответил дед. Когда молодая женщина ушла, было такое впечатление, что в комнате стало тусклее».

* * *

…Это середина 1930-х годов, незадолго до ареста. В 1903 году Александр Ященко так же лихо отплясывал трепак в придорожной гостинице в Херготте, в далекой Австралии…

Размеры публикации не позволяют рассказать о судьбе его внуков и правнуков. Упомянем лишь, что Александр Леонидович-младший (1929-2002), выросший с клеймом сына и внука врага народа, стал журналистом, а затем литературоведом и писателем. Его дочь Мария Александровна Ященко в письме мне пишет: «Я собираюсь, и, даст Бог, соберусь написать книгу о Ященко, материала очень много». Пожелаем ей успешного осуществления этого замысла.

Источник: Альманах «Австралийская мозаика», № 9

PS

Я не раз перечитывал строки о невероятной судьбе Александра Леонидовича Ященко и его родственников… С одной стороны — восхищаешься этой удивительной семьей, настоящей русской семьей образованных интеллигентов, коих в наше время очень не много. С другой — это страдания незаслуженно оскорбленных властью людей, живших и работавших во благо России. Именно про таких можно сказать, что они страдали за правду. И страдали они по злому умыслу тех, кто жил с ними рядом. И как такое стало возможным? Хотя…

В конце 80-х — начале 90-х годов в нашей стране проводился массовый пересмотр уголовных дел периодов политических репрессий. По роду службы мной лично было изучено несколько материалов таких дел. Запомнил одно из них по шпионажу. Объем материалов дела — не более 15 — 20 листов. Первый документ получен от [негласного] источника. Второй — справка оперативного работника о беседе с неким человеком [а был ли в действительности такой человек и такой разговор?]. Третий — постановление об аресте. Далее — протокол допроса, в соответствии с которым обвиняемый отрицает все предъявленные обвинения в шпионаже. А затем — решение Особого совещания («тройки») — расстрел. Тут же карандашом пометка — «приговор приведен в исполнение» и дата. 

Вот так решались судьбы некоторый людей в те времена. Примерно так же обошлись с А.Л. Ященко.

Мне кажется, что Александр Леонидович Ященко заслужил, чтобы его именем была бы названа одна из улиц в городе Сергаче. Это, хоть и частично, можно было бы расценить как акт покаяния сергачан перед невинно замученным земляком, который, видимо, был одним из лучших среди нас.   

Записи по теме